— Тут всё элементарно для постороннего наблюдателя, тем более из другого мира, — дернул я щекой, — Характер ваших действий определяет стратегию королевы. Но повторюсь — это меня не волнует. Вы прекрасно знаете, что я ограничен временем, а приводить в Сомнию своего выросшего в совершенно других условиях потомка, когда он, конечно, вырастет… ну, глупо. Категорически.
— Простите, сложно поверить в ваши слова, учитывая кто вы… и о чем именно говорите, — с искренней печалью вздохнул мошенник.
— Король, наемник, Блюститель — плохо сочетающиеся должности, да? — мягко улыбнулся я.
— Настолько, что я постоянно забываю о ваше природе, ваше величество, — поклонился, сидя, Цоллерини, — Я продолжу, с вашего позволения.
Картина, которую он описывал, не внушала доверия. Даже если учесть то, что двор Агалорна целенаправленно разлагался внешними силами, то другие политические центры не избежали разложения внутреннего, вызванного всего лишь одним процессом, в виде нарастающих центров оппозиции монаршей власти. На данный момент это были не зародыши даже, а только-только обретающие жизнь злокачественные образования, они даже не вредили особо… просто начинали конкурировать за внимание и деньги короны, оттягивая их на себя. Это нарушало тонкий, выверенный столетиями, баланс сил.
Слушая Цоллерини, я понимал, куда всё движется. Незыблемые скрепы, призванные навечно сохранять Сомнию в одном неизменном состоянии, постепенно расшатываются. Люди, видя свою выгоду в кренящемся порядке, усугубляют это падение. Та же Палетта Акийская ничем не отличается от собственных дворян, хотя, казалось, зачем бы ей вообще это нужно?
Однако, процессы идут не только здесь, они идут везде. Интенсификация политической борьбы обязательно приведет к нестабильности каждого режима, что затем, по мере нарастания конфликтов интересов, выльется…
— В Мировую войну… — прохрипел граф, пуча глаза.
— Именно, — я еще раз приятно улыбнулся ему, — И всё началось триста лет назад, когда мой младший брат, взойдя на престол, каким-то неимоверным чудом смог свалить Орден Летописцев. Отменить, упразднить, запретить… не суть важно, дорогой граф. Насчет Мировой войны, вы, конечно… а, хотя да. Если брать в расчет местные реалии, то война действительно будет мировой, то есть по всему миру.
— Мне нужно написать письмо королеве! — стиснул подлокотники мой занервничавший собеседник.
— Я вас не задерживаю, но ответьте на один последний вопрос, граф. Что стало с моими Королевскими Горничными? — вздохнул я, ожидая услышать, что эту крайне своеобразную организацию герцоги умудрились перекупить.
— Слышал легенды о них, — лишь индифферентно пожал плечами пребывающий не здесь Цоллерини, — но не более. По слухам, они просто исчезли в один прекрасный день, как будто бы их никогда и не было. Павильон Прекрасных Дев остался стоять полностью пустым. Сейчас там у вас школа слуг, но про неё ходят не слишком хорошие слухи.
— Бордель? — весело хмыкнул я. На это мне только кивнули.
Выйдя из графского особняка, я пошёл гулять по городу, совершенно не понимая, чем еще заняться. «Домой», за город, совершенно не хотелось, там царил и будет царить бардак. В центральном дворце было тоже отчаянно нечего делать, сейчас он был похож на скорлупу от ореха. Полностью лишенное какого бы ни было смысла здание. Приблизительно такими же были и резиденции герцогов, которых там, к слову, не было. Не пристало королю болтать с их подданными.
Раздумывая над тем, что я узнал от графа, я медленно шел по Второму кольцу среди трехэтажных домов, в которых квартировали обеспеченные жители Крейзена. Спешить было некуда, оба кота куда-то смылись, явно по своим котячьим делам, так что было бы разумно дать им время вдуть какой-нибудь местной котячьей красотке. Да и здесь было хорошо и тихо, только враждебные взгляды дворников, дворецких и прочих садовников-убийц, ухаживающих за зелеными оградами, сверлили спину. Крейзен очень спокойный город, сонный даже. Во всех моих странствиях я не натыкался ни разу на столицу государства, которая была бы настолько спокойной и вялой, как он.
Ну, это уже временно.
Идущий мне навстречу ловко выпадал из фокуса одного задумчивого вампира, пока не оказался на расстояние метров в десять. Тут-то я, слегка запнувшись о брусчатку, и разглядел здорового поджарого мужика в длинном кожаном плаще нараспашку. На голове у этого кадра была совершенно нехарактерная для местных широкополая кожаная шляпа, а из-под плаща выглядывали не менее кожаные штаны с угадайте-из-чего-сделанными сапогами. Жилетка там тоже была отнюдь не из овечьей шерсти, а вот рубашка, удивительное дело, не кожаная! Зато нестиранная.
На поясе у мужика болтались ножны с вполне православным коротким мечом-кошкодёром, в зубах дымилась самокрутка, а на морде (тоже кожаной!) было нарисовано довольно кровожадное и мрачное выражение. Смотрел при этом он на меня.
Да и пёрся, в общем-то, ко мне.
Встав передо мной, как баран перед свежевыкрашенными воротами, здоровенный хрен в коже умудрился сделать морду еще суровее, чем была, а затем принялся молчать. Не то чтобы он и раньше был разговорчивым, но стоя молчать у него получалось еще лучше.
— Тебе никто не говорил, что ты похож на макабрского Законника? — поинтересовался я, пытаясь угадать, чем этот тип зарабатывает на жизнь.
Люди на Макабре жили весьма трудно в своих суровых Вотчинах-Крепостях, слишком уж мир мрачный и лютый, поэтому чистой полиции и стражи не держали, предпочитая разбираться с преступниками на месте. Однако, для разборок с самыми лютыми монстрами и людьми, создали Законников, эдаких бродячих шерифов, нехило усиленных магией, колдовской алхимией и совсем не безобидными ритуалами. Эти злобные типы были одними из немногих, кто мог относительно успешно ходить в одиночку между Вотчинами, что было… ну, круто.
На самом деле круто. Я лишь пару раз был на Макабре, и это был полный Вьетнам. Чтобы там кое-как жить, надо быть либо аборигеном, либо хотя бы средним вампиром, причем достаточно аккуратным и осторожным, чтобы «доить» на кровь Вотчину не палясь. А это сложнооо…
— Jadoba, skarrsnik!! — выплюнул мужик, ошеломляя этой фразой меня как дубиной по голове, — Zvsstak jarr!
А затем, молниеносно выхватив свой меч, он попытался им меня проткнуть.
От меча я увернулся, а вот от выскочившего из рукава у мужика кинжала — нет. Тот, тонкий и острый, вошёл в мои потроха на полную катушку, после чего эта кожаная сволочь молниеносно провернула лезвие!
…и тут же улетела на брусчатку, потому что я дал гаду по морде. Со всей дури дал, так, что тот выпустил тыкалку, торчащую во мне. Выдернув кинжал, я сразу же отправил его в полёт, надеясь пришпилить эту дрянь, говорящую на макабрском, к мостовой, но тот, перехватив своё имущество в воздухе, метнул его из позиции лежа на спине! И попал мне в грудь!
— Вот с-сука! — рявкнул я, отпрыгивая метра на три назад.
Это был крайне своевременный поступок, потому что на том месте, где я стоял, что-то взорвалось. Громкий хлопок и облачко ядовито-зеленого дыма. Явно средство против комаров. Только человекоподобных.
Вылетевшее сквозь этот туман заклинание Законника, выглядящее как полупрозрачная собачья голова с ощерившимися клыками, не было для меня неожиданностью, просто по той причине, что оно пролетело над склонившимся вампиром, быстренько вырывающим булыжник из мостовой. Улетевший в еще не развеявшееся облачко камень вызвал короткое злое ругательство, а я, убедившись, что какой-то ущерб нанесен, тут же приступил к разрыву дистанции путем экстренного убегания.
— Opto mat, skarrsnik!! — взвыло сзади.
— Пошёл на хер! — рявкнул я, драпая со всех ног.
Что нужно знать о Законниках? Резкие как понос мастера импровизации, абсолютно злые и беспощадные, редкие умельцы использовать яды, токсины, засады и удары в спину. Я бы назвал их «вампирами на минималках», но поверьте, минималкой там даже не пахнет, эти сволочи жить вообще не умеют, только выживать!